Книга По правде говоря - Екатерина Риз

- Да будет так.

Я знала эту интонацию, его решительный взгляд. У меня был такой же, когда я говорила Андрею, что всё поняла, и больше не стану гоняться за химерами. Что моей сестры, той, которую я помню, больше нет. Она жива, но не существует, только в наших с родителями воспоминаниях. Вот только сказать – это одно, а не думать и не чувствовать себя преданным, совсем другое. Я представляла, сколько сил потребуется отцу, чтобы смириться. Как и мне. Всё равно он будет без конца обдумывать, анализировать, пытаться разобраться в поступках дочери, в её решениях, а понимание так и не придёт. Потому что понять это невозможно, и принять будет очень сложно. Нам с ним будет нелегко. Возможно, он и прав, и маме не стоит знать правду. Она справиться не сможет, не поверит, будет мечтать о встрече с дочерью, которая никогда к ней не приедет. Не приедет сама, не привезёт внуков, не захочет поделиться с матерью своим семейным счастьем, разделить с родителями свои мечты и планы на будущую жизнь. Ведь видит перед собой лишь одного человека, любит лишь его, прислушивается лишь к его мнению.

Интересно только, за что она его любит? И, вообще, можно ли любить столь слепо и беззаветно?

- Привет.

Я вздрогнула, услышав этот голос. Возвращалась с работы, на улице уже стемнело, и я шла, не торопясь, просто потому, что торопиться мне было не к кому. Дома меня никто не ждал. А тут этот голос, и меня словно пронзило горящей стрелой. Я повернулась и посмотрела на Андрея. Прошло больше трех недель с нашего прощания на вокзале. Он ни разу не позвонил мне, не написал. И я посчитала, что ему нечего мне сказать. А навязываться показалось мне жалким поступком. Конечно, я могла бы написать ему по какому-нибудь обоснованному вопросу, например, поинтересоваться, как решилась ситуация с отъездом его отца и моей сестры, но я не стала. Любопытство, которое кроме боли и неудовольствия, ничего мне не принесет. Я запретила себе его ждать, на что-то надеяться. Я приняла его обвинение в свой адрес. А теперь он зачем-то приехал.

Я окинула его фигуру неспешным взглядом, затем поинтересовалась:

- Как ты меня нашёл?

- Подруга твоя адрес дала.

Я не на шутку удивилась.

- Жанна? Зачем?

- Не знаю, - ответил Андрей и даже плечами пожал. – Наверное, я смог её убедить.

- В чём, интересно?

Андрей приглядывался ко мне, казался опечаленным и раздосадованным. Подступил ко мне на шаг.

- В том, что не желаю тебе ничего плохого. И, вообще…

- Что вообще? – перебила я его. Не от нетерпения, а от непонятного чувства возмущения. А потом я этому возмущению удивилась, потому что вдруг поняла, от чего оно возникло. Оттого, что я, оказывается, всё же ждала Андрея. Ждала его день за днём, а он не звонил, не приезжал, и я успела здорово на него разозлиться, только запрещала себе об этом всерьёз раздумывать. И поэтому сейчас была удивлена волне возмущения, что меня накрыла.

- Вика, прости меня.

Я решительно качнула головой, а от Андрея отступила ровно на тот шаг, что он сделал ко мне.

- Мне нечего тебе прощать.

- Я тебя бросил.

Я снова головой покачала, но сказать уже ничего не могла, потому что к горлу подкатил предательский комок. А Андрей продолжал:

- Я тебя бросил. Я… Мне тогда казалось, что хуже, чем мне, никому быть не может. Да ещё и тебя обвинил. Но я, на самом деле, в тот момент предпочел бы ничего не знать.

- А сейчас?

- Всё так, как есть, а не иначе.

Я вздохнула. К Андрею украдкой приглядывалась. За топившим меня возмущением на его счёт, я смотрела на него, и насмотреться не могла. Мне стало легче дышать, мне захотелось жить, и темная улица словно окрасилась яркими красками. Мир потускнел в тот момент, когда я вышла из дома сестры несколько недель назад, и я никак не могла это исправить. Я засыпала и просыпалась с мыслью о том, что всё неожиданно сломалось, и по-прежнему уже не будет. И раньше было не слишком хорошо, а теперь попросту плохо. Но появление Андрея заставило окружающий меня мир проснуться, стать ярче и привлекательнее. Я злилась на него, возмущалась, но из-за его присутствия чувствовала себя снова живой. Вот только было совершенно непонятно, что со всем этим делать. Бросаться ему на шею мне совсем не хотелось. То есть, хотелось, но эта мысль показалась мне настолько неразумной, что я тут же объявила её нелепой.

- Может, пригласишь меня в гости?

- В гости? – удивилась я.

- Да. Или всё настолько плохо, что ты даже видеть меня не хочешь? Тогда я уйду.

Я раздумывала над его словами. А особенно, над угрозой «уйду». Прозвучало это с вызовом, хоть и глупым.

- И куда ты пойдешь? – поинтересовалась я.

Андрей посмотрел себе под ноги. Кстати, стоял он в луже, но, кажется, этого не замечал. До этого момента. Поспешно лужу переступил и оказался совсем рядом со мной. Мы посмотрели друг другу в глаза.

- Не знаю, - ответил он. – Я, в последние недели, совершенно не знаю, куда я иду и чего хочу. Точнее, хочу поговорить, а тебя нет.

Я от него отвернулась.

- Когда я была рядом, говорить ты не хотел, - напомнила я.

- Я знаю, - тихо проговорил он. А потом обнял меня сзади, уткнулся носом в мои волосы и вздохнул. – И это была самая большая моя ошибка.

- И что теперь?

- Я тебя люблю.

У меня вырвался нервный смешок, а затем и тихая жалоба:

- Не любишь.

Андрей продолжал меня обнимать, затем покачнулся вместе со мной из стороны в сторону, я машинально ухватилась за его руку, что крепко обнимала меня за плечи.

- Люблю, - повторил он. И строго добавил: - И не спорь со мной, пожалуйста.

Я стояла, уткнувшись носом в его руку, и всхлипывала, как девчонка. Не от его признаний, не в желании показать ему свою обиду, а просто от облегчения. Незнакомого мне ранее опустошающего чувства облегчения. От которого хотелось кричать, после которого хотелось жить.

- Поехали домой, - проговорил Андрей мне на ухо и на короткий миг прижался губами к моему виску. После чего потянул за руку. – Поехали.